Из частной переписки неграждан 08.11.2015 21:01

Комментарий на один комментарий

Из частной переписки неграждан

Гость: Потому, что такие как ты гнидёнышь припёр­лись сюда 1000 лет назад срёте тут до сих пор. жидохристяне гре­ческие. МАЛЬЧИК)))))))

Давыдлай: Точно! С помощью володимира, сына хазар­ского!! Собрали всё русское и объявили своим с помощью пети первого .

Не надо размазывать свое собственное горе на Владимира. Он был сыном Святослава и Малмфриды (ключницы – то ли про­сто «экономки», то ли в смысле «введеной в род», по об­ряду повешенья ключа). Имя она теоретически могла получить уже при дворе киевских князей, но женщин в род приводили кра­соты ради лица, могли себе это позволить, так что там было все очень евгенистично. (Описание «чубатого» Свято­слава – литературный топос, принадлежит вождю кочевников, веро­ятно Атилле, а не реальному Святославу.)

Петр Первый не способствовал формированию русской «на­ции», поскольку планомерно ужесточал авторитарно-бюрокра­тический строй правления в стране. Эта тенденция на­растала и после него, достигнув кульминации при Сталине. Ввиду того что русская «нация» так никогда и не сложилась, следует го­ворить о «когорте» образованных русских людей, среди кото­рых в 20 веке оказалось немало евреев. Один из древнейших на­родов на территории СССР и вообще в мире, с европейскими корнями (идиш – язык на основе верхненемецкого), со всеми вытекающими отсюда следствиями (в от­ли­чие от столь же почти древних грузин и ар­мян), прежде по своему ущемляв­шийся в естественных правах (как и все в им­перии, чего стоит одно только крепостное право), в новых ус­ловиях переоформ­ленного режима получил заметно больше возможностей для самореали­зации. Русские славяне на протя­жении столетий ис­пользова­лись ре­жимом как «пушечное мясо» на строительстве дер­жавы, им­перии, Союза и на пользу это славянам естест­венно не шло. К тому же часть русских славян была отправ­лена в ук­ра­инцы и бело­русы, евреи же своей «республики» не имели, а в Союзе на русском все гово­рили неплохо, а евреи иногда и не хуже сла­вян. Еще один на­род европейского про­исхождения в России со во многом схо­жими судьбами – рус­ские немцы. Как и евреи, они зачастую становились предста­вителями интеллигентских профессий, об­разованной части «общества». В последние пятьдесят-сто лет существования империи интел­лигентские профессии активно пополнялись разночинцами, но идеологические чистки в Союзе, сопровож­давшиеся физиче­скими и искоренение дворян как «класса» создали опреде­ленный демографический вакуум. Наблюдае­мое за послабле­нием тоталитарности разбегание эт­носов за пределы России и русского языка (евреев в новообразо­ванный Из­раиль, немцев в Германию, возвращение русских из «союз­ных республик», миграция нерусских в Россию) и вообще так называемая утечка моз­гов со всей очевидностью указывает на отсутствие в стране нацио­нальных интересов. Обра­тим внимание, два этноса европейского происхождения в Рос­сии, то есть единственно способные претендовать хоть на ка­кую-то национальность, не имели своих собственных «респуб­лик», как бы переросли эту детскую «неожиданность», и по­этому тоже могли обгонять русских славян за формированием русского псевдонационального самосознания. Впрочем, и тер­риториально-административное положение русских в СССР также было несколько двусмысленным. Псевдость обусловлена оперативным командно-административным происхождением «наций» СССР, как бы в противовес постепенному естест­венно-экономическому в Западной Европе, на родине евреев и немцев.

Как это может быть не удивительно прозвучит для уха рус­ской толерантности, когда где-нибудь, допустим, в Техасе бе­лые линчевали негра, в сознании этих расистов имелось пред­став­ление о том, что такое «человек» и как он должен выгля­деть, просто это представление тогда ещё не распространя­лось на негров. Своего же школьного учителя естествознания такие же расисты, например, тащили в суд и приговаривали к штрафу за преподава­ние дарвинизма. Для кого-нибудь в мире такие случаи могут служить лишней иллюстрации той истины, что «свобода» – это буквально свобода, состояние, когда ты «как свой среди своих», а к варварам, не ценящим свободу личности, не доросшим до её осознания, афинская демократия в Аттике («Отечество», «Дедино»), например, могла быть очень жестока, используя варваров на серебряных рудниках, рас­пределяя доход от них между гражданами полиса. Тотали­тарная система такой сте­пени жестко­сти как российская совет­ская по природе своей лишена поня­тия о человеке, лич­ности, её правах и дос­тоинстве, цен­ности её жизни, склонна воспри­нимать эти кате­гории как «досадное не­доразуме­ние» и даже на­саждать этни­ческое раз­межевание для удоб­ства управле­ния. Здесь, где «нации» могут формиро­ваться на ос­нове со­словий (крепост­ных «погранични­ков», «начальни­ков»), «че­ловеков», разгова­ривающих с оле­нем, тюленем, во­роном, ни­какие самые высо­кие ученые сте­пени, мировые при­знания, за­слуги перед оте­чеством (напри­мер, ры­ночная стои­мость кол­лекции семян Ва­вилова выше стоимости всей России, с землей, постройками и на­селением, если про­дать его в раб­ство – это пока единствен­ный доступ­ный чело­вечеству неис­черпаемый источник энер­гии) не могут служить залогом безо­пасности са­мой жизни че­ловека, и не­взирая, в конце концов, на его этни­ческое проис­хождение (свойское), если человек становиться на пути инте­ресов тота­ли­тарной системы. То есть логика и ме­ханизмы функциониро­вания гра­ждан­ского обще­ства, фунда­мента наций Нового вре­мени, и то­тали­тарного, ис­ключающего «природу» националь­ности, про­тивоположно на­правлены. С одной стороны, крепостная зависимость одних православных от других православных, допускающая продажу без земли, или крепостная зависимость колхозников от советской власти («фашизм во внутрь»), с другой – презрение греков или амери­канцев к достоинству варваров и негров («фашизм во вне»).

Для сравнения, религиозный протестантизм Джордано Бруно касался во­просов свободы трактовки и понимания Свя­щенного писания, свободы слова и здесь можно поставить знак равенства между тоталитарным режимом России и древ­ними деспотиями (типа Средневекового Ватикана), с их сплошь и рядом религиозными идеологиями, нервозно, догма­тично относящимися ко всякого рода возможностям интерпре­таций. Но в то же время Джор­дано Бруно не мог предоставить опытных, наглядных доказа­тельства своей правоты, касаемо вопросов строения космоса, природы, а по мере того как евро­пейцы учились заглядывать за горизонт Юпитера, категорич­ность религиозных догматов неуклонно шла на убыль. Все-таки внешние черты сходства самых абсолютистских периодов в истории европейцев и вос­точного, российского деспотизма не касаются их внутренних сущностных различий. Экономиче­ским потребностям тотали­тарного режима иные научные дока­зательства могут претить и сойти за оскорбление. Предъяв­ляемые в России Ломоносовым, Лоба­чевским, Вавиловым эти научные до­казательства если и оказывали какое-либо воздей­ствие на имущественное положение ученых, то скорее отрица­тель­ное, и вроде бы даже чем дальше, тем хуже. А монархи Ев­ропы, папы римские, рыцыри, кавалеры, месье, шевалье, сеньоры, сэры и остальные обычно становились участниками общих для всех европейцев ры­ночных отношений, подчиня­лись зако­нам своих стран (или их заставляли, если надо), ме­ждународ­ным нормам и их самосоз­нание чутко реагировало на развитие технологий, знания. В итоге, всепоглощающая ры­ночная корысть способна сплотить в одну нацию даже пред­ставителей разных рас, там же где рынок не движет отноше­ниями между людьми, приходится изобретать и нации, и дружбу народов.

Мир ещё далек от состояния единого дома и доминирование происходит на уровне стран и сообществ, тем более если от­сутствует политика сдерживания. Видимо более благоприят­ные перспективы роста будут ожидать нацию, старающуюся накапливать разнообразный и улучшенный генофонд, родом в том числе из слабо развитых стран, а не все подряд, да ещё снабженное комплексами разного рода предрассудков.