Быт направляет помыслы 07.11.2015 23:16

Заметки на полях истории

Быт направляет помыслы

Двое на сеновале:

- Вася, ты меня любишь?

- А что я делаю?

Нарушение непосредственной преемственности в области этнической бытовой и духовной, народной культуры (напри­мер, утрата славянской многоголосой исполнительской тех­ники), подме­няемой рафинированным и эстрадированным сур­рогатом, лишь частное и внешнее выражение глубокого об­щего социально-исторического кризиса у русских, утраты пре­емственности к традиционной славянской и древнерусской со­циальности, на протяжении столетий все сильнее и сильнее терроризируемой и угнетаемой, набирающим силу автори­тарно-крепостным строем. Эта архаизация социально-эконо­мической и политиче­ской жизни на протяжении столетий есте­ственно влекла за со­бой по меньшей мере стагнацию народной культуры, которая так и остается на сегодняшнее время ана­хронизмом на фоне всякого рода заимствований, из которых постепенно, с XVII-XVIII веков складывается массовая (интер­национальная, кос­мополитичная по происхождению) культура в России, уве­ренно заменяющая собственно народную, выгля­дящую таким образом вычурно этнографически, «музейно». В то же время, и ма­териально-бытовая, и духовная, музыкаль­ная культура запад­ноевропейцев или японцев, несмотря на увели­чивающиеся с XIX века скорости социальной эволюции, актуа­лизации автор­ского начала и разнообразие путей разви­тия со­храняет во всех сферах жизни следы преемственности к своим корням.

В XX веке мысли населения России наконец спутались в узел почище Гордиева, что также можно наблюдать из любой области сознания, узел который даже не стоит пытаться раз­вязывать. Здесь придуманы разнообразные «украины» (и одна большая так и осталась без названия, как-будто забыли при­думать и теперь мучаются), «на­циональные автономии» раз­ной степени «полити­ческой» вши­вости. Здесь город за свою недолгую жизнь может накопить целых три назва­ния. Харак­терно и то как ре­лигиозная сфера общест­венного созна­ния оказалась столь за­стойной, запущенной, что от неё было по­пытались отказаться вовсе, под удачным пред­логом запад­но­европейского атеизма, но не придумали ничего лучше, как но­вую религию. Как гово­риться, свято место пусто не бы­вает. И грабят здесь как бы думая что нечаянно, мимо­ходом, почти не осознано, сохраняя иногда даже видимость прили­чия, хотя кажется что все реже и реже. То есть не отда­вая себе отчета в приоритете потребно­стей собственного же­лудка над нравст­венностью своего же мозга, призванной как и по­всеместно на планете оправдывать доступные средства до­бы­вания пищи. Быть может скорость «преобразований» в Рос­сии, за которыми славянская вышивка покажется чем-то вроде «мамонтовой фауны», когда-нибудь приблизится к показате­лям «золотых веков» кочевания, где срока «государств» усту­пали продолжи­тельности жизни одного поколения, вызывая мигрень у лето­писцев.

А вообще, уместно ли жаловаться на забвение народных традиций в стране меняющей периодиче­ски самое свое офи­циальное название. Можно сколь угодно долго обсуждать об­стоятельства, этнологические аспекты по­добных превращений, но именно абсолютно сверхкороткая амплитуда «политиче­ской» жизни, её механизмы функциони­рования, образуя раз­рывы в исторической памяти, является как видно обязатель­ной предпосылкой превращения аллох­тонного уничижения в предмет эндонимной гордости в именах типа Россия (от дикой страны Рос, ошибки греческого перево­дчика, владений биб­лейских Гога и Магога, врагов Израиля), «украинцы», кыпчаки «неудачники». Видимо такое типологи­ческое родство имен не случайно, продиктовано и сейчас и то­гда, при кыпчаках, гос­подством одинаковых стереотипов эко­номического поведения, граничащего очевидно с банальным разбоем. Во всяком слу­чае, смена имени Руси на Россию опре­деленно происходила на фоне процесса утраты древнерусской формационной основы и установления господства азиатской, словно бы имя Руси не совмещалось ни с азиатским, ни с хищ­ническим способами производства.

Любить можно то, что понимаешь, остальное же только имеется. Но тут возникает проблема. Традиционные общества, общества эры господства религиозного сознания, обладали отработанными веками и тысячелетиями культурными меха­низмами. Но кажется нагрянувшая вслед за НТР глобализация застает подавляющую часть человечества врасплох и даже в самых развитых странах планеты понимание смысла происхо­дящего отнюдь не повсеместно владеет умами. Правда обще­ства с давними республиканскими и демократическими тради­циями обладают в этом смысле некоторым преимуществом. Им легче быть недальновидными и безграмотными ду­раками, по­тому что их трудно опрокинуть, даже ввиду го­раздо большей подверженности их высокочувствительных рыночных эконо­мик кризи­сам. Последний идиот на важном общественном по­сту не мо­жет причинить зла больше (собственной стране), чем ему дозволено в рамках его прерогатив. А тираны если и слу­чались в истории Ев­ропы (на­чиная со всяких Цезарей и Неро­нов), то как правило не уми­рали спокойной и естественной смертью Ивана Грозного или Иосифа Сталина. Каков же спрос с менее развитых стран, где общественному сознанию ещё труднее справляться с об­руши­вающимся на него информаци­онным шквалом. И даже бодрст­вующий разум поддается ата­кующим его чудо­вищам, отчего характерной приметой послед­ней эпохи на планете стано­виться возникновение всевозмож­ного рода Химер. Слабораз­витые страны, как Россия (вся Рос­сия, вместе с ук­раинами и чучмекистанами) – это девственные со­циальные джунгли или заповедник из песни Высоцкого, где козлику сильно повезет, попади он в какой-нибудь «список Шинд­лера». Опрокидывать эту неорганизованную «почву» по существу некуда, попыта­ешься её схватить, а она «партиза­нит» сквозь пальцы (говорят же, восточные люди, что песок). И нет нужды при случае го­лосовать на выборах и строить спе­циально фашизм – никакой фашизм не сравнится по результа­тивности и продолжительно­сти жизни с природной силой, аг­рессией и наглостью (ну хо­рошо, смелостью, «животным» тоже присуща «смелость»), заменяющих здесь формализованные отношения. Иметь длинную череду громоздящихся недоразу­мений, начи­ная с ошибки гре­че­ского переводчика, наверное легко, но нет ли в этом чего-либо «противоестествен­ного»? Пожалуй, если мысленно продол­жить заданный пятью­стами лет жизни России вектор, то в со­ревновании безгранич­ных не­удачников «подлинная правда» и «новейшая хроноло­гия» бы­ков-педиков должна вроде бы одержать верх над на­ивностью быков-производителей, чем увенчается окончатель­ная победа природы над культурой.